|  | Эго |  |
 | Вот как?
В одном японском городе жил мастер дзен Хакуин. Он был в большом почете, и многие приходили к нему получить духовное учение. Потом случилось так, что дочка соседей, еще подросток, забеременела. Когда разгневанные родители спросили ее, кто отец ребенка, она, в конце концов, указала на Хакуина, мастера дзен. В великом гневе родители прибежали к Хакуину и кричали на него, и бранились, и обвиняли его в том, что, как призналась их дочь, он является отцом ребенка. Он только ответил:
— Вот как?
Весть о скандале разошлась по всему городу и вышла за его пределы. Мастер потерял репутацию. Но это его не тревожило. Когда ребенок родился, родители принесли его к Хакуину.
— Ты отец, вот и ухаживай за ним.
Мастер окружил ребенка любящей заботой. Год спустя мать ребенка, полная раскаяния, призналась родителям, что на самом деле отцом ребенка был молодой парень, работавший в мясной лавке. В большом горе они пришли к Хакуину, чтобы принести извинения и попросить прощения.
— Прости нас, пожалуйста. Мы пришли забрать ребенка обратно. Наша дочь призналась, что отец не ты.
— Вот как?
Это все, что он сказал, возвращая им ребенка.
Мастер откликается на ложность и истинность, на плохие и хорошие вести совершенно одинаково: «Вот как?» Он позволяет моменту быть в той форме, какую он принимает, — плохой или хорошей, и, таким, образом не участвует в человеческой драме. Для него существует только данный момент, и этот момент такой, как есть. События не персонифицируются. Он больше не жертва. Он настолько един с тем, что происходит, что происходящее уже не имеет над ним никакой силы. Только если ты сопротивляешься происходящему, ты оказываешься в его власти, и тогда мир будет решать, быть тебе счастливым или нет.
Ребенок получает любящую заботу. Благодаря силе несопротивления плохое становится хорошим. Всегда откликаясь на то, чего требует настоящий момент, мастер спокойно отдает ребенка, когда приходит время это сделать.
Представь себе, как на каждой стадии развития этих событий реагировало бы эго. |
|  | Но вот случилось препинание. В начале 1841 года (может быть в феврале или марте) Герасиму нужно было отлучиться на родину в свой губернский город Тверь, дабы получить из казенной палаты засвидетельствованный увольнительный свой приговор от общества, который почему-то очень долго задержан был в Палате. Исполнивши свое дело, он возвратился в скит. В отсутствие его главенствовал в поварне уже Александр Михайлович. И вот возвратившемуся с родины, бывшему главному повару; Герасиму, сверх его чаяния и ожидания, благословлено было старцами быть у него помощником. Заговорило самолюбие Герасима. Проходит день-другой, Герасим хмурится; придет на кухню, сядет на прилавке, ботает ногами, и ничего не делает.
– «Что-ж ты ничего но делаешь»! спрашивает Александр Михайлович. – «Я немирен», отвечает смущенный Герасим.
Нужно при сем заметить, что доколе страсть жива в человеке, она требует себе пищи; и если нет обстоятельств важных, она по необходимости обнаруживается в вещах маловажных, или даже и совсем ничтожных. Тем не менее она сильно, властно, с тиранством борет человека, не приобретшего навыка отражать страсть взаимным противоборством. Дотоле веселый, общительный, покорный человек, по принятии лукавого помысла и по согласии с ним, становится скучным, задумчивым, унылым, непокорным, ничем недовольным, раздражительным. Вот в таких-то случаях, от которых не избавлен ни один человек в грешном мире сем, опытный в жизни духовной старец бывает для искушаемого неоцененным и незаменимым сокровищем. Приди только искушаемый брат к Старцу с полною верою и со смирением, раскрой пред ним свою душу, скажи сущую правду – от каких именно помыслов смущается душа, Старец отечески – снисходительно выслушает, посочувствует, поболит об искушаемом, разъяснит – что требует разъяснения, научит – как бороться со страстью, как прогонять смущающие помыслы, кому и как молиться на них; и сам вознесет горячую молитву ко Господу Спасителю об искушаемом. Не говорим уже о том, что самое откровение смущающих помыслов, по замечанию опытных в жизни духовной людей, служит против них надежнейшим врачевством. И тот час после сего духовного врачевания опять в душу брата возвращается прежний мир и спокойствие.
Так было и с Герасимом. Объяснил он свое смущение Старцу О. Макарию, бывшему в то время скитоначальником и братским духовником, и вскоре по прежнему стал весел, покоен, доволен своею должностью помощника повара, и покорен новому повару, бывшему его помощником. |
|  | Привыкнув действовать неэгоистично, постепенно йогин открывает в себе «единый вкус». «Единый вкус» всех явлений означает пустоту сердца, означает, что чем бы ты ни занимался, ты принимаешь это и видишь чисто, у тебя нет привязанности к деланию, плодам своего труда, а когда нет привязанности, ты постоянно находишься в созерцании.
Один йогин медитировал в пещере, и однажды, когда он медитировал, пролетел журавль. Когда он пролетел, помет от журавля упал ему на голову, и йог страшно рассердился, пришел в ярость, посмотрел на журавля и испепелил его взглядом (огнем, который вышел из его глаз), и журавль упал, обугленный. Через некоторое время довольный йогин встал и пошел в город собирать подаяние. Когда он пришел, он произнес: «Нараяна Хари» (обычное приветствие саньяси, который собирает подношения у мирян). В это время женщина, которая ухаживала за своим больным мужем, сказала: «Садху, подожди, я тебе сейчас вынесу что-нибудь». Это возмутило йога, он подумал: «Что она о себе думает? Подожди… Да она что, не знает, какими я силами обладаю?» Эта женщина вышла и сказала: «Ты не сердись, здесь журавлей нет, чтобы их сжигать», и он опешил. Тогда он спросил: «Какой Дхарме ты следуешь и какую садхану практикуешь?» Она сказала: «Я следую садхане служения, и поскольку я погружена в служение, я реализовала пустоту своего сердца, но более подробно тебе расскажет об этом мясник из соседнего дома, если ты хочешь наставлений». Когда он пришел к этому мяснику, он обнаружил там махасиддха. Сначала он попросил смиренно у него наставлений, мясник сказал: «Я обычный человек, видишь, я рублю мясо и ничего не понимаю в Дхарме». Но поскольку этот садху настаивал, мясник объяснил ему, что всегда, чем бы он ни занимался, он погружен в естественное присутствие и действует, не привязываясь к плодам своего труда, все, что он делает, он жертвует как служение. От своего Гуру он получил наставление – заниматься именно таким служением, привносить недвойственное осознавание. Благодаря этому постепенно созрели все его качества. Йог был немало удивлен тем, что он не мог этого достичь своей аскетичной практикой, потому что его эго мешало ему. Напротив, качества Просветления проявились в том, кто сумел отодвинуть свое эго и проявить принцип служения. |
|
|
